В некоторых стратегически важных отраслях. Рыночные реформы периода обретения независимости помогли приватизировать большую часть промышленных и сельскохозяйственных предприятий, за исключением энергетических и военных. ВВП России во многом зависит от доходов от углеводородов, включая нефть и газ. Они составляют около 10 % валового продукта, 50 % федерального бюджета и 70 % объема экспорта. Теневой сектор экономики является вторым по размеру среди других стран. Доля России в ВВП мира составляет около 3 %.

Общая информация

ВВП России в текущих ценах в 2014 году - 70975,8 млрд рублей. Это всего на 0,6 % больше, чем в прошлом 2013-ом. По данным Госкомстата ВВП России на душу населения - 485,8 тыс. рублей. Структура ВВП России по основным секторам выглядит следующим образом: сельское хозяйство - 4 %, промышленность - 36,3 %, услуги - 59,7 %. Госкомстат также изучает проценты первичных доходов в валовом внутреннем продукте. Оплата труда работников по найму составляет 52,0 %, чистые налоги - 15,7 %, общая прибыль экономики - 32,3 %. В 2015 году ожидается отрицательный прирост показателя на уровне -5 %. По данным МВФ на апрель текущего года номинальный ВВП страны - 1,175 трлн долларов США, по паритету покупательной способности - 3,458.

Структура ВВП России

Наибольшая добавленная стоимость создается в категории «Оптовая и розничная торговля", а также "Ремонт» - 17,2 % от общего объема ВВП в 2014 году. Вклад других категорий в порядке убывания выглядит следующим образом:

• Обрабатывающая промышленность - 15,6 %.
• Аренда, услуги государственного управления и обеспечение военной безопасности - 12,3 %.
• Добыча полезных ископаемых - 10,1 %.
• Транспортные услуги и связь - 8,7 %.
• Социальное страхование - 6,6 %.
• Строительные услуги - 6,5 %.
• Финансовая деятельность - 5,4 %.
• Здравоохранение и другие социальные услуги - 4,2 %.
• Сельское и лесное хозяйство, охота - 4,0 %.
• Производство и распределение электроэнергии, газа и воды - 3,4 %.
• Образование - 3 %.
• Прочие коммунальные, социальные и персональные услуги - 1,8 %.
• Гостиничный и ресторанный бизнес - 1,0 %.
• Рыболовство - 0,2 %.

Доля нефти в ВВП России, если рассмотреть структуру добычи полезных ископаемых, составляет менее 10 %.

Мировой и отечественный рынок углеводородов

РФ входит в десятку стран, которые добывают больше всего нефти. Ее доля на мировом рынке составляет около 8 %. За последнее десятилетие добыча увеличилась в четыре раза. Минимальная цена на топливо была зарегистрирована в 1998 году - 9 долларов за баррель, максимальная в 2014-ом - 115. Потенциал отечественного топливно-энергетического комплекса является одним из самых больших в мире. Россия занимает 13 % территории земного шара, на которой проживают 3 % населения. В недрах страны сосредоточено 13 % запасов нефти и 34 % - природного газа. Наличие такого количества природных ресурсов - это в первую очередь преимущество, а не недостаток. Но в неумелых руках развитая нефтегазовая отрасль превращается из «локомотива» экономики, который способствует повышению благосостояния населения, в «иглу», которая выкачивает последние силы из национального хозяйства.

Доля нефти в ВВП России

Многие экономические аналитики спорят о зависимости РФ от «нефтяной иглы». Противники такого заявления приводят в качестве аргумента долю нефти в валовом внутреннем продукте. Всего 9 % позволяют говорить о том, что отечественная экономика практически не зависит от продажи углеводородов. Но почему же в таком случае все антикризисные программы направлены на снижение зависимости от нефти? Все дело в том, что бюджет страны и ВВП - это совсем не равнозначные понятия. Однако текущее падение валового продукта на 4,6 % многие эксперты связывают не с экономическими санкциями в результате геополитического противостояния между Россией и Западом, а как раз с падением цены на нефть. При этом большинство факторов, влияющих на ухудшение конъюнктуры, - внешние, поэтому правительство не может их изменить. Пока углеводороды не подорожают, ситуация вряд ли изменится в лучшую сторону, а ВВП России вырастет.

РФ и падение цены на нефть

По данным Министерства финансов, с января по июнь 2015 года в бюджет поступили доходы в размере 6,6 трлн рублей. Большую половину этой суммы составляют налоги. Следует отметить, что с 1 января нагрузка на нефтянников сместилась с таможенных пошлин к сбору на добычу полезных ископаемых. Он стал основным налогом. Экспортные пошлины на нефть в течение следующих трех лет будут снижены в 1,7 раза, как и акцизы. Получается, что в первом полугодии большую половину федерального бюджета обеспечил нефтегазовый сектор (3,7 трлн рублей). И все это в ситуации, когда топливо подешевело практически в два раза. В зависимости от методики расчета зависимость федерального бюджета от нефти может доходить до 55 %. Правительство разрабатывает различные программы развития экономики. Одна из целей большинства из них - снижение зависимости от нефтяного сектора. Планируется, что к 2020 году доходы от продажи топлива в федеральном бюджете будут составлять 35 %.

Сопоставление российских и мировых показателей

В 2014 году экономика РФ стала шестой крупнейшей экономикой по паритету покупательной способности и десятой, если брать ВВП в текущих ценах. По прогнозу МВФ, к концу 2015-го она может стать девятнадцатой из-за девальвации рубля. В последние десять лет экспорт энергопродуктов был основным фактором улучшения жизненных стандартов. На сегодняшний день именно падение цен на нефть является причиной почти пятипроцентного падения в первом полугодии ВВП России, а экономические санкции не позволяют переориентировать экономику.

Вопрос, увеличилась ли зависимость России от нефтяных цен за последние 25 лет, не является даже философским, а масштаб усугубления зависимости впечатляет: доля нефти и газа в экспорте за 25 лет поднялась с 40% до более чем 70%; с 1999 года, когда производство нефти в России составляло 293 млн тонн, к 2014 году производство выросло до 514 млн тонн; цена барреля нефти за то же время выросла в 8 раз, то есть валовая добыча нефти в долларах увеличилась с 1999 по 2014 год в 14 раз (а в рублях – в 70 раз). В 1999 году доля доходов бюджета от экспорта нефти составляла всего 18%, в 2014 она уже превышала 50%, и это без учета «косвенных» доходов – например НДС, пошлин и акцизов на импорт, закупаемый на нефтедоллары.

Зависимость от нефти на сегодня такова, что падение цены на нефть на 45% с лета 2014 года вызвало падение импорта на 50%, сокращение потребления в основных областях в России на 30 – 55%, рост цен в среднем на 30 – 40%, падение курса рубля в 2 раза, падение ВВП в номинальном выражении в долларах примерно на 40% – основные показатели оказались на 100% скоррелированными с ценой на нефть.

На этом фоне вопрос о том, как и почему так произошло, кажется важным не только с академической точки зрения: мы сегодня входим в длительный цикл низких цен на сырье, ждать повышения цен на нефть не приходится ни в краткосрочной, ни в долгосрочной перспективе. России предстоит каким-то образом искать выход из рецессии, сопровождающейся высокой инфляцией. Ситуация усугубляется тем, что российский кризис сегодня уникален - наша экономика страдает не вместе с мировой, как мы привыкли по кризисам 1998 и 2008 годов, а на фоне роста мировой экономики в самом начале цикла, на фоне ожидаемого роста ставок и существенных сдвигов в области повышения эффективности мирового производства, инновационных прорывов и технологических усовершенствований. Россия впервые за свою историю может безнадежно отстать от развитых стран, потеряв возможность не только конкурировать своими товарами на мировых рынках (фактически эта возможность уже потеряна - весь наш экспорт кроме сырья составляет около 40 млрд долларов), но и импортировать технологии и товары, замкнувшись в заколдованном круге «отсутствие инвестиций – отсутствие развития – отсутствие конкурентного товара – отсутствие инвестиций» и превратившись в failed state.

У российского нефтяного тупика было (как часто бывает в контексте катастроф) много причин. К сожалению для страны, в самом начале совпали три фактора, каждый из которых «толкал» страну в эту сторону.

Еще СССР в послевоенные годы оказался в экономической ловушке, связанной с низкой эффективностью «социалистического труда». Лидеры страны достаточно четко осознавали, что в политизированной среде конкуренция идей вырождается в конкуренцию уровнем подлости и приспособленчества (в результате чего СССР фактически добровольно выбыл из соревнования в таких областях как кибернетика, агробиология, коммуникации) и необходимо искать другие точки роста, не связанные с научно-технической революцией. С другой стороны, понимание проблем, связанных с демографической волатильностью (следствие войны), не оставляло шансов на превращение страны в платформу для производства товаров массового спроса (не хватило бы рабочих рук) – да и закрытость страны мешала бы развитию в эту сторону.

В результате СССР сделал ставку на экспорт энергии и минеральных ресурсов (тогда металлические руды и уголь были важнее электричества, нефти и газа, но это продлилось недолго). Создание инфраструктуры экспорта, добывающего комплекса, энергокомплекса стали главными экономическими задачами. Рост цен на нефть в 70-е годы привел к тому, что советское руководство, некомпетентность которого прогрессировала теми же темпами, какими росло число анекдотов про Брежнева, полностью отказалось от попыток развития альтернативных экономических направлений - на фоне колбасы за 2.20 и «неуклонного повышения благосостояния трудящихся» новости о строительстве газопроводов стали ведущими, а все экономические комплексы (прежде всего – транспортный и машиностроительный) подчинялись задаче добывать больше и продавать дальше.

Затем пришел 1981 год, и двадцатилетний период падения цен на нефть. Но к этому времени промышленность уже была выстроена «под ресурсы», и, когда спустя 10 лет СССР развалился, новая Россия унаследовала однобокую экономику.

С другой стороны, как раз к 90-м годам прошлого века закончился «цикл металлов» - не смотря на развитие новых рынков, в силу одновременно роста эффективности их использования, появления новых материалов и совершенствования системы вторичной переработки, цены на основные металлы стали снижаться, и конкуренция за рынок стала расти. Это оставляло России только рынки энергетического сырья.

Наконец, СССР и его внешний экономический контур – СЭВ – были построены как система экономической кооперации, в которой периферия снабжала центр (а центр периферию) товарами в рамках плановой, неконкурентной системы. Эта система привела к вырождению производства, превращению товаров в дорогие и некачественные, но, за счет своего существования, поддерживала объемы производства на достаточном уровне. Развал СССР и системы СЭВ привел к тому, что страны–сателлиты стали переключаться с товаров, производимых Россией, на более дешевые и качественные товары мировых и региональных лидеров. В результате экспорт небиржевых товаров (до 1990 года СССР все же имел в экспорте чуть менее 60% неэнергетических несырьевых товаров) сильно пострадал.

Эти предпосылки (собственно, и убившие СССР), не оставляли шансов на легкую, без специальных общегосударственных программ и масштабных инвестиций диверсификацию экономики новой России. Однако для такой диверсификации внутренних ресурсов не было, и необходимо было привлекать иностранный капитал, параллельно ограничивая влияние на рынок доминирующего нефтегазового сектора. Эта программа никак не стыковалась с доминирующей идеей группы, состоявшей в основном из бывших партийных и комсомольских лидеров и функционеров советской экономической науки - они видели себя новыми хозяевами и готовы были строить капитализм только при одном условии: главными капиталистами должны были стать они и/или те, кого они назначат. Такой подход предполагал прежде всего приватизацию и концентрацию в их руках промышленного наследия СССР с установлением контроля над денежными потоками. Институты власти, четкие и исполняемые законы, открытость страны для внешних инвестиций могли стать помехой, создать им реальную конкуренцию. И строительство институтов не было произведено, законы служили интересам новых капиталистов, судебная система деградировала, внешние инвесторы, испугавшись первых опытов и насмотревшись на залоговые аукционы и войны за предприятия, если и давали небольшие деньги, то в основном в спекулятивные проекты. Параллельно тотальная приватизация в том числе нефтедобывающей отрасли передала в руки крупного бизнеса инструмент зарабатывания, который они не создавали, превращая их в рантье, не заинтересованных в диверсификации экономики.

Тем временем, открытость рынка импорту начала давать о себе знать уже в 90-е. Существенно изменилась доля импорта в потреблении и промышленности - импортные товары от самолетов до хлеба стали заменять отечественные. Товары длительного пользования требовали запчастей и расходников, части технологических и потребительских цепочек требовали, чтобы другие элементы цепочек так же были импортными (соответствовали друг другу), товары, требующие особых условий перевозки, хранения, реализации и использования требовали импорта вспомогательного оборудования и материалов. Так достаточно быстро стала закрепляться импортозависимость, теоретический выход из которой требовал бы все больше инвестиций и готовности на временное ухудшение экономики и падение ее эффективности.

Общая концепция развития, конечно, предполагала, что в результате «стихийный» этап пройдет, и крупные предприниматели (а вернее – бенефициары приватизации) перед лицом конкуренции предпочтут установить жесткие законы, создать институты управления и вынуждены будут диверсифицировать экономику. Возможно это было бы и так, но проверить нам не удалось: в 2000 году к власти в России пришла группа людей, настроенная не на ожидание воздействия «невидимой руки рынка», а на передел только что разделенной собственности и установление административного контроля с целью безусловного сохранения своей власти.

В этом смысле им очень повезло - их приход к власти совпадает с началом быстрого роста нефтяных цен. К тому же нефть и газ - единственные области экономики, в которых государство продолжало иметь существенные рычаги контроля: «Газпром» был де-факто государственным, а в области нефти государство контролировало систему транспортировки.

Авторитарный контроль в капиталистическом обществе невозможен, если в нем существует значительный независимый капитал, который может спонсировать альтернативных политиков и обеспечивать альтернативное информационное поле. Поэтому уже в начале 2000-х в России начинается процесс консолидации крупного капитала вокруг квази-монополий и доверенных «назначенных» управляющих, представляющихся внешнему миру новыми независимыми бизнесменами. Начинается эта консолидация, естественно, с нефти – завершено закольцовывание владения «Сургутнефтегазом», в результате которого компания становится подконтрольна государству де-факто, уничтожается «Юкос» и создается государственная «Роснефть». Простепенно монополизируются и другие области и отрасли - в том числе на месте, где могла бы вырасти обрабатывающая промышленность, возникают «Ростехнологии»; железнодорожная отрасль, во всех странах расцветшая после приватизации, в России защищается барьером РЖД. Монополии, как им и положено, неэффективны, в них расцветает воровство, они требуют ресурсов и роста тарифов. Тарифы растут, создавая инфляцию. В инфляционной среде товары, продаваемые на внутреннем рынке, становятся менее выгодными, чем экспортные, которые приносят девальвационный доход. Но кроме минеральных ресурсов экспортировать почти нечего - мы давно проиграли технологическую конкуренцию, еще при СССР, а на развитие нет ни инвестиций, ни благословения государства. И весь бизнес стремится туда, где выгоднее - в экспорт нефти и газа, металлов, леса, зерна (но нефть и газ доминируют). Вокруг экспорта выстраиваются вспомогательные экономические цепочки, благо нефть растет в цене и покрывает издержки; все больший процент бизнесменов уходит от идей производства для внутренних нужд: проще продать ресурс и купить импорт.

Ресурсы для бюджета поставляют нефть и газ. С другой стороны, отказ от доверия «невидимой руке» требует административной вертикали - развития государственной бюрократии. Бюрократия требует больше средств на содержание и больше возможностей для обогащения в обмен на лояльность. Как следствие, продолжающееся ухудшение системы правоприменения (а как еще дать зарабатывать бюрократам?) и ухудшение инвестиционного климата. Бизнес, испытывающий на себе высокие административные риски и страдающий от высокой ставки процента просто не может играть в долгую и строить производства, заниматься разработкой технологий: относительно безопасным остается только короткий торговый цикл (продал сырье за рубеж - купил импорт - продал в России) и доля торговли в ВВП растет до уникальных 29%.

Цена на нефть продолжает расти, неэффективные попытки государства создавать «новую экономику» проваливаются, поскольку никому новая экономика не нужна: достаточно нефтяных доходов. Многочисленные инициативы либо просто тихо умирают, съев большие средства из бюджетов, либо умирают со скандалами и уголовными делами. Чиновнический бизнес порождает загадочное «Роснано», банкротный «Уралвагонзавод» или убыточный SSJ, но не создает конкурентного продукта.

А раз нет конкурентного продукта, а нефть и газ производят всего один миллион человек из 77 млн трудовых ресурсов, множество граждан, которые, будь в России диверсифицирована экономика, получали бы доход от продажи своего труда на свободном внутреннем рынке, в реальности этого не могут - нет платежеспособного спроса. Учителя, врачи остаются «на шее» государства, поскольку население не зарабатывает, чтобы оплатить их труд. Множество граждан страны вместо производительного труда, в силу отсутствия бизнесов, инфраструктуры рынка, стимулов со стороны государства, продолжают пополнять ряды бессмысленных государственных управленцев низшего звена, охранников, сотрудников госкорпораций, производимый ВВП на каждого из которых в 2-3 раза меньше, чем в частных зарубежных аналогах. Консолидация экономики достигает и банковской сферы - государственные неэффективные и непрозрачные банки вытесняют более мелкие частные, на общей бедной поляне российского рынка масштабы малы, найти клиента сложно, и вот уже в России на один доллар кредитного портфеля в пять раз больше сотрудников банков, чем в США.

Но всех этих квази-чиновников надо кормить, иначе они будут нелояльны к власти. И появляются майские указы: регионам, которые лишены 99% налогов с природных ресурсов, указано бросить все средства на обеспечение роста доходов населения, занятого в государственном секторе. В течение нескольких лет зарплата растет темпами в несколько раз превышающими темпы роста ВВП. Это покупает лояльность населения, но разрушает бюджеты регионов; ни о каких стимулах для диверсификации производства не может быть и речи. Более того, перед лицом полной невозможности «пристроить» всех граждан к легальному получению зарплат за счет бюджета, государство вынуждено буквально на пустом месте создавать никому не нужные и даже опасные для экономики типы активности.

И вот уже чтобы занять миллионы ничего не умеющих и не готовых вести бизнес в стране, где это едва ли не считается позорным, граждан, начинается активная милитаризация: взлетают расходы на ВПК, растет обслуживающая его периферия. Расходы на ВПК отнимают ресурсы, фактически переводя их в обеспечение двух миллионов сотрудников, трех миллионов членов их семей и еще пятимиллионов связанных с ними работников: за вычетом расходов на тысячи тонн железа, электроники и взрывчатых веществ, которые (в добавление к созданным в предыдущие годы) обречены либо бесцельно ржаветь, гореть или взрываться на складах, либо приносить смерть и разрушение экономики в местах применения. Для той же цели создаются мегапроекты с итоговым нулевым выхлопом. Жилые дома в Сочи теперь стоят пустыми, как и олимпийские объекты. Но миллиарды долларов пошли на выплаты рабочим и инженерам (и большая часть - в карманы чиновников).

Да, во всех этих проектах есть еще и существенная составляющая личной заинтересованности ограниченного круга лиц, коррупционная нагрузка. Но свои доходы эти люди так же не вкладывают в новые производства: насытившись домами под Москвой и майбахами, они выводят остальной капитал туда, где лучше законодательство, выше конкуренция и ниже ставка кредита. Отток капитала из России идет каждый год и редко составляет меньше 10% внешнеторгового баланса.

А мир за эти годы уходит вперед, и потребности двигаются вместе с ним.

Общее изменение структуры потребления и средств производства приводит к удорожанию всего, даже рабочего места чиновника. Теперь вместо ручки и блокнота у чиновника компьютер, айпад и смартфон; он активно эксплуатирует оптоволокно и передает терабайты отчетов вместо того, чтобы печатать годовой отчет на старой машинке. Граждане уже не готовы жить как 25 лет назад - пищевые предпочтения, способ ведения домашнего хозяйства, потребление медиа и зрелищ - все изменилось. Возникла привычка к значительно большему потреблению, которая требует больше импорта; собственного производства нет.

И «нет» - это еще мало сказано. За 25 лет произошла естественная амортизация производств. Всего за 10 лет с 2006 года объем станочного парка в России сократился с полутора миллионов до менее чем 700 тыс. штук. Более 70% оставшихся - металлорежущие станки, на них современной продукции не произведешь. Россия закупает за рубежом 92% станкоинструментальной продукции и 95% продукции станкостроения.

Так сформировался замкнутый круг ресурсного проклятья: советское наследие не располагало к диверсификации; конкуренция с нефтью убила остальной бизнес; государству было выгодно дискриминировать независимый капитал и это привело к дискриминации всех остальных индустрий и внутреннего рынка в пользу нефти и экспортно-импортных операций; население за счет нефтяных сверхдоходов с одной стороны нарастило потребление, с другой - развило иждивенческий паттерн в экономических отношениях с государством, которое ради компенсации населению поборов неэффективных монополий убило региональные бюджеты и лишило их возможности местной диверсификации.

Сегодняшнее падение цен на нефть вносит колоссальные коррективы в экономическую ситуацию, но Россия успела забраться в тупик, в котором нет возможности развернуться: в результате падения цен страна просто спускается на существенно более низкий уровень развития, не меняя ничего в структуре экономики - в этом закон и самая страшная суть ресурсного проклятья. Нужны масштабные изменения, у которых в стране сегодня нет заказчиков - все основные группы влияния не видят способа переключения на другие источники своей власти или обогащения. То же было и с СССР, который за 10 лет с момента изменения рынка сумел прийти только к деградации, распаду и разрушению идеологемы. В этом смысле Россия более похожа на СССР, чем кажется: территории, многонациональность, неоднородность экономики те же. В последнее время даже прибавляется характерная для СССР риторика «осажденной крепости» и идеологизация общества. Возможно это дополнительные признаки того, что Россия обречена повторить 90-е годы, может быть, уже в 20-х.

В последние два года о нефтегазовой зависимости России говорили и на профессиональных мероприятиях, и в кулуарах, и на любой кухне. вновь сделал актуальным вопрос структурных реформ в экономике, особенно на фоне санкций, которые накладывают внешние ограничения на страну. Насколько российская экономика зависит от нефтегазового сектора, в каких сферах и в чем это выражается?

Не нефтью единой

Прямой зависимости экономики от добычи сырья в России нет. Доля добычи полезных ископаемых в структуре ВВП составляет менее 9% (официальные данные Росстата). Даже в структуре экспорта в 2015 года сырая нефть составила немногим более четверти, а в целом доля энергетических товаров в структуре валютных поступлений не превысила 60%, тогда как еще в 2013 году этот показатель достигал 78%. Конечно, во многом это было достигнуто за счет обвала цен на нефть и сокращения поступлений от поставки сырой нефти, природного газа и нефтепродуктов.

«Прямая зависимость от нефти и газа у России есть, но не столь масштабная как у большинства нефтедобывающих стран, - подтверждает Владимир Буев, вице-президент Национального института системных исследований проблем предпринимательства (НИСИПП). - Доля нефтегазового сектора в объеме ВВП составляет 7–9%, в то время как в большинстве стран ОПЕК эта цифра доходит до 40–45%. Для сравнения - на 2014 год (до масштабного обвала нефтяных цен) доля нефтегазового экспорта составляла 40% от ВВП Саудовской Аравии, а в целом экспорт нефти и газа достигает более 90% валютных поступлений королевства. У России же и экспорт, и экономика гораздо более диверсифицированы».

И действительно, за 2015 год доходы от экспорта, например, машиностроения подскочили более чем на 10% и составили $26 млрд (доходы от продажи природного газа около $41 млрд). Таким образом, в российской экономике наметилась диверсификация.

Зависимые инвестиции

Хотя доля нефтедобычи и экспорта сырой нефти в экономике не является критической, однако несколько ключевых сфер и множество смежных отраслей сильно зависят от нефтегазового сектора.

По данным Росстата, доля нефтегазового сектора в структуре инвестиций в основной капитал составляет до 55% или порядка 12 трлн руб. из общих 22 трлн.

«Зависимость от нефти и газа наибольшая в России не в экономике и даже не в промышленности, а в отдельных наиболее чувствительных сферах народного хозяйства. Например, более 55% инвестиций осуществляется в нефтегазовом и смежных секторах, а инвестиции, в свою очередь, обеспечивают более четверти ВВП. Кроме того, слишком высока зависимость бюджета от нефтегазовых доходов - 44% доходов за 2015 год поступили от нефти и газа, несмотря на резкий обвал цен на энергоресурсы на мировом рынке. По-прежнему сохраняется высокая доля нефтегазового сектора в структуре экспорта, хотя здесь, конечно, диверсификация идет более интенсивно», - подтверждает Владимир Буев.

«Доля экспорта нефти в ВВП России всего 9%, даже меньше чем у Норвегии с её 11% и уж совсем далека от Саудовской Аравии с 45%. Но „игла“ есть, и если посмотреть, то доля нефтегаза в нашем экспорте превышает 70%. Цифра серьёзная, хотя и с этим можно неплохо жить, при некоторых оговорках. Например, если ничего не завозить из других стран и обходиться своими силами. Тогда внешнеторговый баланс будет нормализован. Пока до этого очень далеко - мы слишком много товаров закупаем в валюте. Выстроить собственное производство не так уж и просто - и главное быстро», - поясняет Дмитрий Солодин, аналитик компании IT Invest.

Избавляться от зависимости

На извечный русский вопрос «Что делать?» единого ответа, конечно, нет. Одни говорят, что надо делать упор на развитии внутреннего рынка и укреплять рыночные институты, другие рекомендуют заниматься тотальной технической модернизацией обрабатывающей промышленности и увеличивать несырьевой экспорт. Все сходятся лишь в одном - пора избавляться от этой зависимости.

«Из-за высокой зависимости от нефти и газа Россия в последние 30 лет пережила несколько экономических кризисов, связанных с нестабильностью цен на энергоносители. Еще будучи в составе СССР, когда во второй половине 80-х гг. цены на нефть рухнули в 4 раза, советская, а затем и российская экономика оказалась в острейшем кризисе. Выход из него удалось в 1999 году, когда цены на „черное золото“ пошли наверх. Главным фактором всех последних кризисов - в 1998, 2009 и 2015-2016 гг. - стал обвал нефтяных цен. Чтобы снизить эту зависимость, необходимо проделать большую работу по всему спектру диверсификации - от внутренних инвестиций до внешней торговли», - говорит Владимир Буев.

Его коллега Николай Смирнов, эксперт НИСИПП, считает, что необходимо укреплять рыночные институты внутри страны и улучшать инвестиционный климат: «Слезть с ресурсной иглы - значит развить внутренний рынок. Ресурсы для этого, как ни странно, по-прежнему есть, но нужен комплекс мер, включая право собственности и прочие рыночные институты, доступ к своему инвестиционному ресурсу, прочная стратегия на 15–30 лет вперед и т. д. Последние годы мы находились в глобальной институциональной колее, когда менять правила было невозможно. Сегодня, похоже, что мировая экономика проходит точку бифуркации - значит есть шанс предложить свой вариант будущего».

Дмитрий Солодин предлагает радикальные и конкретные меры: «Для начала можно восстановить свою нефтехимическую промышленность и продавать заграницу нефть не простую, а переработанную, а значит и с большей добавленной стоимостью. Мне этот план видится наиболее очевидным и разумным. Он лежит на поверхности. Страна с такими углеводными запасами не может не быть одним из лидеров в нефтеперерабатывающей промышленности. Это нонсенс! Но для этого, безусловно, нужны серьёзные инвестиции, и без госучастия тут не справиться. За весь период „послесоветской“ России не было построено ни одного нового НПЗ. Да, модернизация была, но деньги инвестировали только в добычу, а в переработку почти ничего не шло».

«У нас есть огромные просторы для земледелия и животноводства, в частности для выращивания пшеницы и прочих зерновых. В этом направлении мы движемся очень хорошо - в текущем году Россия может стать крупнейшим мировым экспортёром пшеницы (сейчас входит в тройку лидеров). Кроме того, мы можем похвастаться ещё и мировым лидерством в экспорте индюшатины. Продолжаем развивать сельское хозяйство и слабый рубль тут нам только в помощь. Да и внутри страны у нас теперь спрос больше, а конкуренции меньше. Думаю, тут правительство уже здорово помогло, отказавшись от „заморских деликатесов“. Ещё бы решить проблему с собственными семенами и кормами, а то покупать чужие - и дорого (а долларах же), и для продовольственной безопасности нехорошо.

Далее IT-технологии. Наши технологии высоко конкурентны, благодаря хорошему уровню подготовки специалистов, креативности мысли, а также низкой стоимости. Инвестиций сюда много не надо. А надо не мешать. Подготовить хорошую законодательную базу для работы в Интернете, для электронного денежного обороте и т. д. (у нас много пробелов). Ну, и льгот в налогообложении, конечно, дать этой сфере тоже не будет лишним. Плюс доступ к международным рынкам капитала, который был закрыт так называемыми „санкциями“. Но, боюсь, решить именно эту проблему будет намного сложнее, чем другие. Выход есть: сделать дешёвый кредит внутри страны. Снизьте нагрузку на бизнес - уберите издержки лишние!» - дополняет Дмитрий Солодин.

«Нужно стимулировать инвестиции и деловую активность в частном секторе экономики. Только так можно будет добиться реальной диверсификации и слезть с той самой нефтяной иглы», - резюмирует Владимир Буев.

За прошлый год нефтегазовые доходы составили 43% от общих доходов бюджета, а на 2016 год правительство запланировало 44%. Но впереди несколько лет низких цен на нефть — в районе $50 за баррель максимум, считает Суслина, поэтому доля нефтегазовых доходов в 2016 году будет явно ниже, чем в 2015-м. «Раньше 70% бюджета составляли доходы от экспорта углеводородов, а сейчас 45%, значит, мы можем без этого себя кормить. Надо меняться и пользоваться этой ситуацией», — призывал глава правительства Дмитрий Медведев 5 февраля. На самом деле данные Минфина показывают, что нефтегазовые доходы достигали пика в 2014 году на уровне 51,3% и доля их поступательно росла с 2009 года.

Как заткнуть дырки

Обратная сторона снижения нефтегазовых поступлений — повышение роли ненефтегазовых доходов. Разумеется, в нынешней ситуации правительство будет рассматривать все возможности по повышению доходной части бюджета, говорит Чернявский, хотя рост налоговой нагрузки может дополнительно замедлить экономику. Уже принято решение о втором за год , при этом часть доходов от топливных акцизов (23%) Минфин предлагает забирать в федеральный бюджет (сейчас все доходы от акцизов на бензин получают региональные бюджеты). По расчетам ведомства, такое перераспределение с 1 мая могло бы дать федеральному бюджету в 2016 году дополнительные 68,5 млрд руб. Кроме того, в правительстве обсуждается возможность введения , в частности на пальмовое масло. Минфин еще не дал ответ о целесообразности введения таких акцизов, сказал РБК в начале этой недели чиновник финансово-экономического блока.

Сейчас в федеральный бюджет поступает от 50 до 100% доходов от акцизов на спирт, спиртсодержащую и алкогольную продукцию, табак, легковые автомобили и все подакцизные товары, ввозимые в Россию, следует из Бюджетного кодекса. Поступления от акцизов составляют вторую по значимости долю ненефтегазовых доходов федерального бюджета, 13% (149,4 млрд руб.) за январь—февраль 2016 года, следует из данных казначейства.

Нефтегазовые доходы в бюджете России

До 51,3% доходила доля нефтегазовых доходов бюджета за время президентства Владимира Путина (бюджет 2014 года)

5,9 трлн руб. составили нефтегазовые доходы бюджета за 2015 год

В 10 раз выросли номинальные нефтегазовые доходы бюджета в 2015 году по сравнению с 2002 годом

8% заняли нефтегазовые доходы бюджета в ВВП в 2015 году (в 2014 году — 10,4%)

53% к 47% составило в 2015 году соотношение поступлений от НДПИ к поступлениям от экспортных пошлин в составе нефтегазовых доходов. Это следствие «налогового маневра», призванного перераспределить нефтегазовые доходы в пользу налоговых поступлений. В 2014 году соотношение было в пользу экспортных пошлин (62% к 38%).

$29,69 за баррель составила средняя цена российской нефти Urals в январе—феврале 2016 года

57% ненефтегазовых доходов в январе—феврале 2016 года составило поступление НДС

13% ненефтегазовых доходов составило поступление акцизов

Кризисное состояние отечественной экономики волнует в текущий момент практически каждого. Люди видят, как растут цены, тарифы, как не поспевает за ними зарплата. Нам объяснили – состояние нашей экономики реагирует на падение цен на нефть. Почему же экономическая ситуация в России зависит от «нефтяных» цен?

Зависимость экономики России от нефти и газа

Россия является одной из самых крупных мировых нефтегазодобывающих стран. Соответственно, значительную часть доходов бюджета составляют поступления из нефтегазовой отрасли. Кроме того, объем добычи этих ископаемых в 2014 году составлял свыше 10 процентов ВВП, а доля экспорта из России нефти и природного газа достигла 44%. То есть, от добычи и продажи энергоносителей зависит наполненность бюджета страны, и, в целом, состояние нашей экономики и ее дальнейшее развитие.

Одни эксперты говорят, что Россия все же не является страной, ориентированной только на экспорт сырья, и влияние «нефтяных» цен на экономический рост страны слишком преувеличен. Другие специалисты подчеркивают, что Россия все же находится в сильной «сырьевой» зависимости.

Так или иначе, последние события показывают, что снижение мирового уровня цен на нефть все же оказало влияние на текущее экономическое состояние страны. В частности, все мы наблюдаем рост инфляции, падение реальных доходов населения, а в основе всего этого – ослабление курса рубля.

Факторы ослабления российской валюты

Курс российской валюты – не слишком предсказуемая вещь. Множество факторов влияет на рубль, они воздействуют на его курс в разной степени интенсивности и меняются со временем. В текущее время самое сильное влияние на курс рубля оказали «нефтяные» цены, санкции и повышение ключевой ставки ЦБ РФ. И эти факторы, как полагают эксперты, продолжат оказывать свое влияние в ближайшем будущем.

Кроме того, ослаблению российской валюты сейчас способствует рецессия, наблюдаемая в экономике, высокие темпы инфляции и продолжающееся снижение цен на нефть.

Зависимость российской экономики от цены на нефть

Корни этой зависимости уходят в структуру нашей экономики. Достаточно большая доля доходов бюджета страны приходится на нефтегазовый сектор – по подсчетам экспертов, до половины доходной части федерального бюджета и 30% консолидированного бюджета России. Рассчитывая бюджет страны, власти опираются на прогнозную цену на нефть. И если она оказывается ниже прогнозируемого уровня, как и происходит в последнее время, бюджет несет колоссальные потери в доходной части, поскольку поступления от продажи энергоносителей оказываются ниже, чем предполагалось.

Недостаток доходов ведет к дефициту бюджета, снижению уровня инвестирования в экономику, что тормозит ее развитие, стимулирует рост инфляции и ведет к общему кризисному состоянию.

Изменить создавшееся положение можно за счет развития внутренней экономики страны, поддержки малого и среднего бизнеса, развития других отраслей экономики. Это все требует экономического реформирования, снятия административных барьеров, улучшения деловой среды и инвестиционного климата – долгой и сложной работы, результаты которой будут видны только через несколько лет. Но на настоящий момент экономика России действительно зависит от цен на нефть, хотя, возможно, и не в столь сильной степени, как полагают пессимистично настроенные эксперты.

Мезенцева Василиса